Последнее утро детства.

Автор: ПРОФЕССОР КИСЛЫХ ЩЕЙ Траурно черное небо уже озарил кровавый багрянец восходящего солнца. Холодный ветер гнал с гор серые лоскуты облаков…
Салман проснулся от криков женщин. Пятеро солдат ввалились в их дом. Прикладами повалили на пол, вскочивших отца и старшего брата. Мать, бабушку и трех сестер вывели на улицу и заперли в сарае. В суматохе, его спрятавшегося под кроватью, никто не заметил. Они что-то громко спрашивали на русском у отца, другие ломали замок на люке в подвал. По-русски в ауле говорили мало, поэтому Салман понял не все. Он знал, что отец в прошлом бывший боевик, носил ребятам в горы еду, лекарства и иногда анашу. Ну а как не помочь тем, с кем ты воевал бок о бок не один год, как предать товарищей, братьев по оружию? Да, надо устраивать мирную жизнь, но вернутся к ней могут не все, у многих слишком запачканы кровью руки. Солдат допрашивающий брата, что-то громко закричал, выстрелил в воздух из автомата и приставил ствол к его голове. Губы брата дрожали, он рыдал в голос не стесняясь, и мотал головой повторяя, что ничего не знает. Ему она голову надели грязный черный мешок и поволокли под руки к выходу. Отец дернулся и получил прикладом по зубам, осел на пол и казалось, потерял сознание. Двое солдат спустились в люк, другие несли брата к машине, в комнате остался только один. Отец вскочил на ноги, отпихнул его и бросился к плите. Сверкнула сталь кухонного ножа, и солдат упал к его ногам с перерезанным горлом. Схватив калашников, он захлопнул люк подвала. Снизу, деревянную крышку прошила очередь. Он ответил одиночными выстрелами. Внизу затаились. От грузовика уже бежали солдаты. Метрах в двадцати они залегли в траве и стали аккуратно подползать, окружая дом. Мальчик выскочил из-под кровати подбежал к отцу и обнял его. «Салман, беги в горы, перейдешь вброд Чанту, потом через ущелье к «Ослиному уху», там вечером будет человек, дождись его и расскажи как погиб я и как забрали Тимура»,- тяжело дыша приказал он сыну. «Но, я..», - начал было мальчик. Отец строго посмотрел ему в глаза и пошептал, - «живи и позаботься о сестрах, ты остался единственным мужчиной в нашей семье». Мальчик подошел к открытой двери, закричал «не стреляй» зажмурил глаза, глубоко вдохнул и шагнул с порога. В него целились, семеро. Он поднял в руки к небу. И повторял, словно молитву, но уже гораздо тише, - «не стреляй, не стреляй, не стреляй». Он шел прямо на солдат. Злые, нервные, в грязных бушлатах и стоптанных кирзовых сапогах, жалости в них не было совершенно, и не стреляли они только по тому, что не было приказа. Дойдя до сарая, он резко прыгнул влево. Укрывшись за его отштукатуренной стеной, он развернулся и побежал в сторону гор, так, как не побежит больше уже никогда, за всю свою долгую жизнь…

Москва,
Рамадан, 1428.