Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Графомания:: - Кража (записки из Эфиопии)Кража (записки из Эфиопии)Автор: Маня Графо Леха, парень из посольства, ходил за нами как привязанный. Ну видно, задание у него такое было, потому как посольским оставалось неясным, откуда свалились к ним на голову какие-то журналисты в свадебном путешествии, а главное – от кого. Ведь никто на наш счет никого не предупреждал, да и не мог предупредить, потому как были мы действительно сами по себе. Да только кто ж у нас в такое поверит? В общем, в тот вечер пригласил он нас на кофе в один шалман, где танцуют народные эфиопские танцы. Андрюха оживился, ему эфиопские дефки нравились ужасно, а танцы у них – это такое безумное потрясание всеми частями тела, аж смотреть страшно (ну, мне) – кажется, сейчас все оторвется. Пили кофе, смотрели на пляски-тряски, ребята еще поднасели на арыке, местную водку — а меня вдруг одолел какой-то жуткий мандраж. Ужасно хотелось вернуться в нашу Говь к родным блохам и тараканам. Но мужики никуда не спешили, похотливо смотрели на эфиопок, я ощущала себя импортированным самоваром в Туле, и мне ничего не оставалось, как уставиться на удручающе унылого эфиопа с бэгэной в руках. Это такая гунделка с одной струной (если кто помнит, в «Маленькой Вере» эфиопы, которые к главным героям в гости после секса пришли, на такой играли). Эфиоп был страшный и, похоже, основательно накумаренный – в общем, мне было скучно. Наконец, решили идти. Леша сказал, что добросит нас до отеля.Там нас ждала неожиданность – а для белого в такой жопе это не означает ничего хорошего. Нашего ноутбука в номере не было. Я в полном ауте присела на кровать. А в ребят будто бес вселился – на их яростный, отборный матерный рев живенько примчался весь персонал и, в страхе вытаращив глаза, столпился у нашей двери, держа безопасную дистанцию от двух нажравшихся и озверевших русских. О да, это был тропикоз. И еще какой! Тропикоз настигает белых, в большинстве случаев мужиков, в жарких краях, где дезинфекция стандартно проводится большим количеством крепких напитков. В отличие от нашей белочки, до которой все-таки путь довольно долог, тропикоз развивается стремительно: мания преследования, параноидальные состояния, галлюцинации, вспышки ярости, неадекватные слова и поступки на адреналине могут начаться уже на второй неделе пребывания. А тут еще такой повод. В общем, сломав пару стульев и пробив пару дыр в стенах (справедливости ради, в нашей Гови это и я могла бы сделать безо всякого тропикоза), Андрюха с Лешей потребовали управляющего. Пузатый менеджер в бордовом пиджаке, с нескрываемым презрением глядя на белых сук, медленно приближался к нам по коридору. Персонал расступился. Бордовый пиджак выплюнул: — Вот из хэппэн? Вместо ответа Андрюха долбанул кулаком по жалобно скрипнувшему шкафчику. — Ауэ ноутбук из нот хие, — сказала я. — Вот? Бук? Ю донт хав ёр бук? Объяснялись мы около получаса. Наконец, все поняли, что именно пропало. Ребята уже успокоились и потребовали полицию. Голосом, не предвещающим ничего хорошего, менеджер сказал, что сейчас все устроит. Буквально в три минуты – время, неслыханное для Эфиопии – появился еще более пузатый полицейский. Стало ясно, кто кого кормит в этом квартале. На нас смотрели уже откровенно враждебно, и даже мой амхарский не помогал. Совсем наоборот. Полицейский, глубокомысленно меня поизучав, вдруг состроил зверскую рожу и с подъебом на ломаном английском спросил у Андрюхи: — Твоя жена? Она что, эфиопка? — Она не эфиопка, она знает ваш язык. — Откуда же она знает наш язык, если она не эфиопка? Я начинаю понимать… Она наполовину эфиопка! — Нет, я русская. При чем здесь это вообще? — Рассказывай, русская она. Ты наполовину эфиопка, ты подговорила своих друзей-эфиопов украсть компьютер, чтобы потом потребовать денег у этого достойного человека! (управляющий со скорбно-горделивой миной слегка наклонил голову) Сейчас мы поедем в участок и разберемся. Леха тем временем дозвонился консулу (тот спал уже, конечно, за полночь было) и сказал, что мы поедем в участок писать заявление. Совершенно охуевшие, под конвоем из двух полицейских машин, мы доехали до участка. Тьму разрезал луч одинокого фонаря, дверь в низкий домишко была приоткрыта. Нас буквально втолкнули внутрь. За покоцанным полированным столом сидел душка-эфиоп: в форме и при усах, с высокими скулами и нехорошим взглядом. В другом углу стояли несколько эфиопов с автоматами. — Кто из вас говорит по-амхарски? — Говорить буду я, она моя жена. — Ты говорить не будешь. Я не говорю по-английски, — на чистом английском сказал следователь (вот кто это был). К Андрюхе подошли полицейские и стали оттеснять его к выходу. — Он представитель посольства, он останется, — сказал муж, кивая на Леху. Тот с непреклонным видом сел на стул. Следователь скривился, но ничего не сказал. Андрюху увели. М-да, вот где пригодилась юридическая лексика, которую вдалбливали в нас на четвертом курсе. По всему получалось, что дверь открыли ключом, который взяли с рецепшна. После часовой дачи показаний (следователь все за мной записывал) мне уже даже стало интересно, прям вот азарт ботанический какой-то взял, потому что все это было очень похоже на экзамен. Наконец, следователь протянул мне лист с записями: — Читай и распишись. Стала я читать. Ох. Это было нелегко, такие каракули разбирать. — Читай-читай, студентка. — У вас тут ошибка. Наверное, зря я это сказала. Тем более, что ошибка была совсем даже и не одна. Тропикоз, видно, и меня не пощадил. Следователь прищурил глаза и недобро усмехнулся. Затем – проверенный международный способ поставить бабу на место — весело сказал что-то матерное известного содержания оставшимся в комнате полицейским. Они заржали. Леша вскинулся: — Что они говорят? — Непереводимая игра слов, Леш, к делу не имеет отношения. Хорошо, что в полумраке было не видно, как я покраснела. А может, и видно. Я расписалась под показаниями. Мы, наконец, вышли из участка. Светало. Оставаться в нашем отеле, конечно, было уже нельзя, поэтому решили забрать вещи и переехать в другой. Леха довез нас до Гови, но не тут-то было. Дверь была заперта, в окне маячил сторож с ружьем и скалился. Из всех остальных окон на нас смотрели работники отеля. В полнейшей тишине, в неверном сером свете. Мы стучали в дверь, но сторож только улыбался и мотал головой, потрясая ружьем. Мне почему-то лезло в голову одно архетипическое для видеосалонов начала 1990-х название фильма «Зомби в кровавом угаре». Пришлось уехать без вещей. Их мы забрали на следующее утро. Вошли в отель, прошли через кафе на первом этаже. Повисла просто гробовая тишина. Пока мы поднимались на второй этаж, на нас смотрели абсолютно все, не произнося ни слова. До сих пор, когда я это вспоминаю, меня потряхивает. Ноут наш так и не нашли (хотя годом раньше украденную у Парфенова камеру – он тогда фильм про Пушкина в Эфиопии снимал – все-таки ему вернули). А потом нам как-то пришла в голову мысль, что эфиопы и правда могли быть ни при чем – очень уж ёбнутыми показались мы сотрудникам посольства и резидентуры. Да еще и паспорт у меня тогда эстонский был. А вдруг шпионы, хуй знает? Теги:
-1 Комментарии
Еше свежачок От любви дурея весь не стремился Вася Оказаться в кандалах чувственных оков. Если ночью ни черта с женщины не слазит До осмысленных начал очень далеко. Срочно женит на себе не теряя прыти Будешь буднично хлебать постные супы Не законченных ещё девичьих событий И уже не убежишь с выбранной тропы.... Ролик-тест прислали мне, Звука слышать тихий след, Возраст видишь на шкале, Где нет писка, твой ответ Проверяю тест на возраст, Слышу, милый, я тебя люблю, Кто ты, неизвестный голос, Спи, родной, тебя я позову Внемлю слову, молодею, Словно сон в лесном бору, Успел спросить, ты фея?... Дуализм бытия. Дуальная версия себя. В чём она выражается? В том, что есть плохой ты, а есть хороший. Всё зависит от внутреннего состояния, воспитания и социального восприятия чьих-то поступков. Порой это восприятие в один век по несколько раз меняется туда и обратно....
Солнышко правильно в мире поправило Ход свой холёный над радугой лет. К северу ближе быть выбрала правило -Славное, чтобы кричали во след. Как бы желать больше лучшего нечего Новью насытиться люди слегка. Дальше денёк стал от дивного вечера Всем протяженность его дорога.... |