Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Литература:: - ОтпускОтпускАвтор: евгений борзенков Мы ехали долго. Изнемогая от колкой жары снаружи и опустошительного льда внутри. Когда едешь долго в полной темноте, то всегда, в конце концов выныриваешь в бирюзовый рассвет. А там солнце в спину бичом. А там пыльный крымский серпантин – головокружение и испытание на прочность для моей военной «копейки».Всё чаще мелькающие свечи кипарисов и зовущая, сверкающая синь вдалеке никак не способствуют перемирию. Линия фронта обозначена как никогда чётко. Моя навязчивая капитуляция никому здесь не нужна. Противник, спрятавшись за каменным, надутым лицом, заряжает ленту, готовит и проверяет посты. - Я тебе сказала… — громыхнул новый залп. Из открытого рта моей лучшей и значительно более ценной половины вылетает пар, хотя в машине и нет кондиционера. А может дым? Мне холодно и тесно. Сидение давит в хребет, сзади всё забито кучей детей, соплей, подгузников, жувачек, «мам, я хочу пипи», тёплых и просто вещей – всем тем ёбаным миром, от которого мы бежим отдохнуть, но не забыли затрамбовать его в машину под потолок. Так, на всякий случай. -Я тебе говорила, не гони. -Я и не гнал ведь… Кыця. -Двести гривен! Бончик, ты с ума сошёл? Да за такое нарушение официальный штраф меньше! - Но он хотел составить протокол… - Ну и пускай бы составлял! Идиот… Нет, ну это вообще…. Останови где-нибудь, мы хотим есть и в туалет. Где-то здесь есть горы, свежий воздух, где-то люди пьют пиво, улыбаются непринуждённо и только тогда когда этого хотят, сидят на лавочках… И не слышат постоянный свист пуль сквозь сцепленные зубы. Лёгким, обжигающим холодком выдержанной ненависти я прижигаю по утрам ранки после бритья. Хочется подвыть ветру, который что-то советует в приоткрытую щель окна. Ветер всё знает. Он знает, каково мне. Я был приговорён к пятнадцати годам казни. Не помню за что. Они промелькнули как один день, но я всё ещё жив. Чтобы исправить это косяк, едем на природу, где меня принесут в жертву какому-нибудь дикому богу. Красиво. Обставят так, будто это я сам. Моя половина. На самом деле, это моя бОльшая половина. С каждым годом она отнимает от меня часть и меня становится всё меньше и меньше… Сейчас где-то четвертушка. Она зовёт меня Бончик. Это потому, что напоминаю ей нашу дворнягу, он здох пару лет назад. Он здох, оставив мне в наследство своё имя. Бонс был размером с таксу, мордой похож на летучую мышь с длинными ушами и повадками напоминал шакала. Коричнево-рыжий, с плебейскими подпалинами по бокам, хвост бубликом. Вечно заискивающе и виновато скалился, вывалив язык ( совсем как я), часто-часто моргал глазками и махал не то что хвостом, а просто всем телом. Он извивался змеёй, падал прямо под ноги и сразу капитулировал всеми четырьмя лапами. Он получал свой незамысловатый собачий кайф если ему каблуком чесали пузо. И даже, сдержано поскуливая, терпел когда я ввинчивал каблук в яйца, внимательным взглядом учёного наблюдая за его реакцией. Покладистый был пёс. Она по-бытовому, привычно ненавидела его за то, что был похож на меня как две капли воды. Ненавидела беззлобно, как ненавидят мух, холодный ветер или грозу. Или снег зимой. Как что-то ненужное, от чего невозможно избавится, но глупо и лень противостоять. Я не любил этого пса почти так же сильно, но по другой причине. Я ему завидовал. Но давайте не будем об этом. Сейчас я улыбнулся себе в зеркало. Бончик. Моя улыбка вызвала новую вспышку активности на вражеском солнце. Секундное дело – сорвана чека и меня обдало волной осколочного фугаса. Рикошетом снесло мне череп, кусок стекла и в машину ворвался расточительно щедрый глоток воздуха. -Он ещё и лыбится, говно… вы только посмотрите на это чмо… Сказала, останови где-нибудь, придурок! - Ну зачем ты так, зайка… Конечно, я остановлю. Уже совсем скоро. Вон там, где у кафе подняла руку девушка. У неё тяжёлая сумка. Она молода и явно измучена путешествием. По виду для того чтобы побыстрее добраться и избежать случайного секса, она согласна даже на секс. Короткая стрижка почти под ноль, джинсы и чёрная футболка. На внутренней стороне приподнятого предплечья какое-то откровенно кровавое тату. Вся она – это мой размер. Я останавливаю машину прямо возле неё и чувствую дым из окопа рядом с собой. Нет, этот дым идёт от меня. Мой правый пропоротый бок в огне, но я уже лет десять не чувствую боль. Там, на том краю перехватило дыхание от изумления ( как я посмел?!) и всех запредельных эмоций. Сей героический демарш на несколько мгновений вывел её из колеи: она открыла рот и замерла. Это дало спасительное время для побега. Я рванул. - Девушка, вам куда? – открыл дверь и вышел из машины. Улыбнулся ей своей выжженной, обугленной улыбкой манекена. - Ой, мне до Судака. А вы в ту сторону? Я облизнулся. - Конечно. Мне туда же, куда и вам. – Лобовое стекло со стороны жены вздулось и пошло волдырями. Я отвернулся к девушке и посмотрел поверх её плеча.И застыл так. Возникла неопределённая пауза. Девушка переводила взгляд с меня внутрь салона машины и обратно. -Но у вас, я смотрю, и места-то нет… -О, какая ерунда, не беспокойтесь, как–нибудь разместимся. Правда, кыця? – Я пригнулся и подмигнул сквозь стекло прямо в направленные на меня, два чёрных дула. И снова улыбнулся. – Давайте сумку. — Открыл водительскую дверь и с силой, толчками вдавил её сумку назад, в галдящую и скулящую массу. И указал девушке на своё место. - Водить машину умеете? – Жена заверещала что-то неразборчивое, но пронзительно и громко. -Я? Да нет, вообще-то. Так, немного. Пару раз пробовала. «Пару раз пробовала…» Ну почему подобные фразы мгновенно выдёргивают из моего гниющего подсознания какие-то циничные ассоциации? И наполняются своим, известным только мне, подтекстом? Почему бы тебе не попробовать ещё раз. Мы могли бы зайти сейчас куда–нибудь за угол, в кусты как бы позвонить, или что-то там разменять – квартиру, деньги, пятый десяток… Мы бы вместе попробовали, я тебя, а ты – меня. За это время мой передвижной зиндан превратится в ядерный гриб и рассеется на атомы вместе с тем, что там внутри. Ты будешь играть на моей дудке и пристально смотреть мне снизу в глаза как в ноты, чтобы не пропустить ни одной и не сфальшивить. А я буду сладко жмурится, играть бровями и хмурить лоб в такт ритму, как заправский меломан… Я перехватил её взгляд. Она смотрела на мою ширинку. Понаблюдав вздувшийся холмик, она, не смущаясь подняла глаза и в лице её я прочёл усталую иронию. Мне представилась картина ограбления банка с водяным пистолетиком. Я всего лишь очередной мужик и такими штуками эту девицу не испугать. Она вполне способна обезоружить кого угодно. -А как же вы? - Обо мне не беспокойтесь, садитесь. Не обращайте внимания, — я имел в виду жену. Она, казалось, лопнет. Крутила мне пальцами у обоих висков, её плакатное мраморное лицо пошло сетью сизых прожилок. Ничего, ничего. Я приударил за девушкой, придерживая её за локоть и талию, усадил и стал вкратце объяснять, что тут, куда и как. Девчонка оказалась с пониманием: небрежно и вскользь поздоровалась с супругой, кивнула затылком детям и деловито подёргала ручку скоростей. Ну вот опять это. Куда мне деться? Тонкие пальцы с длинными чёрными коготками плотно обхватили розочку на рычаге и исполнили слишком плавное движение вверх-вниз. При этом стерва обернулась и бросила бесстыдный взгляд в мои ноты. Я закусил губу. Этот её короткий, но в то же время щедрый до слёз, жест всколыхнул забытую муть в груди и напомнил о многом. О том, что в мире несмотря на то, что пустыня, иссушив земли, добралась таки до мозгов и душ, ещё осталось немного... Осталась где-то частица тепла и вымученной, выстраданной, но такой заслуженной любви… Жест сполна оплатил мне всё это последнее утро. - Так, ну в общем, всё. Сейчас, я только подкручу немного винт холостого хода. – Я потянулся под сидение, уворачиваясь от назойливого визга и ядовитых слюней жены, и после секундного колебания, вместо отвёртки взял всё-таки кусачки. Это удивительно, но девочка-готка не обращала ни малейшего внимания на шквал ругательств и гнева, кипевший рядом с ней. Она уже вполне освоилась за рулём. - Дёрните, пожалуйста, вон тот рычажок, -попросил я, стараясь не смотреть на жену. Открыв капот, я перекусил латунную трубку главного тормозного цилиндра. Мы едем в отпуск. - Всё, отлично, теперь холостой ход в полном порядке, — сказал я бодро. – Можете заводить. Вон там под рулём ключ. С перегазовочкой, ага. - А как же вы? Куда вы сядете? - Да я же говорю вам, не беспокойтесь. – Я немного стеснялся улыбаться при ней из-за своих передних зубов. Они очень крупные и не выпадают только потому, что еле держатся на тонкой коже дёсен. При разговоре мои зубы как редкие жёлтые клавиши, среди которых почему-то две рандолевых, живо выплясывают послушные аккорды языка. Ебать, да я просто рояль ходячий. - Дорогая, — задерживая воздух в лёгких, я уставился жене в переносицу. Интересно, если бы она любила меня, могло бы быть иначе? –Приоткрой, пожалуйста, со своей стороны ветровик. Она этого не сделала. Лалалалала. Ла. Я сделал это сам. Ударом локтя выбил стекло и пассатижами зачистил острые края. Словесный поток из её пасти тут же иссяк. Она теперь испуганно смотрела во все глаза на меня и молчала, обсыпанная осколками. Наконец-то она молчала. Она, кажется, тоже почувствовала его. Порог. Теперь всё будет не так. Мы оставили где-то там важное, главную часть. Отныне что-то закончилось и навсегда. Я закурил, зажал в щель между зубов сигарету и лёг на капот грудью. Прижался левой щекой к лобовому стеклу и взялся руками за проёмы ветровиков в дверях. Стекло резало пальцы, надо было бы подложить тряпку. Да ладно. Проедусь как-нибудь. Капот был горячий и обжигал живот. Машина урчала. - Трогайтесь, — я кивнул девушке, насколько мог, подбадривая её взглядом. В её лице промелькнул испуг, но тут же сменился лукавым озорством. Она косо хмыкнула, отворачиваясь от жены и выпучивая глаза, и включила передачу. Вырулив на трассу, она покатила вначале тихо, прижимаясь к краю, но постепенно набирала скорость и вскоре влилась в поток. Смелая. Я елозил как на сковородке. Нестерпимо пекло грудь и живот, а спину леденил ветер. Пальцы левой руки посеклись почти сразу. На колено застывшей в ступоре жены капала кровь. С головы сорвало фуражку. Галстук трепал по лицу и выбил изо рта сигарету. Я так и не смог покурить. Я знаю, что через пятьдесят-сто метров от этого кафе дорога уходит влево и резко вниз. Отпуск только начался... Теги:
-3 Комментарии
#0 09:17 19-03-2012Поярков
Если не обсуждать героя, то написано неплохо. Только слова «здох» нет и царапает. очень живая картинка. Со вкусом. Порадовал автор паралельные миры, йобана. Очень даже. неплохо написано образно Это супер кайфовый текст. В каждом абзаце по анекдоту. Трэш с тормозами даже излишен. спасибо всем. Мама — вам в первую очередь за рубрику. Бончикам так и надо. рассказ про лоха, все гармонично ББПЕ поцоны, чтобы в такое не встревать! а, да, детей жалко хорошо Еше свежачок Ходил по кладбищу, слушал пение птиц, Читал фамилии, даты. "Уленька семьдесят девять восемьдесят". Рассматривал тление древесины, коррозию металлов, гранит Разных сортов (узнал знакомых - сюську, диабаз, амфиболит, пироксенит). На выходе встретил полицейских, они обороняли вход От мятежных бабушек, торгующих пластмассовыми цветами.... Грусти пора переставила с ног на голову
Давний порядок мысленных строк и тем. Месяц ушёл — за тучей не видно голого, Яркого и холодного — только темь. Паника странных снов по любому поводу, Горечь от пробуждения — верный знак То ли избытка хмеля — нехватки солода, То ли того, что мёрзнет в тебе Весна.... Ночь надвигается бетонной плитой закрывающей вход в Ад. Я чувствую её тяжёлую поступь, её смрадное дыхание и мне становится не по себе..Сегодня пошли вторые сутки, как я не пью.Запой длился несколько недель, в нём присутствовала исключительно водка и последние дни полностью отсутствовала какая- либо еда....
В минуту тишины свистит соловей-разбойник,
Русская пустота, в кармане ночует неразменный стольник. Ужас без чёткого лица – всё в дыму. Блэк-метал, дум, сакральный вой на луну. Тревога набухает, как похмельная голова: Тяжёлый затылок, а значит ещё жива.... Ничего не болит, ничерта не мешает!
В ранний час, увлечённая нервной строкой, Отвязалась душа, как резиновый шарик От руки, и рванула в небесный покой. Покружила над «Стрелкой», даря поднебесью Очарованной грусти лиловый настой (Над беглянкой завис, обомлев, Буревестник, Озадаченный странной её красотой), Равновесие света и звука разрушив, Дав старухе Зиме исключительный шанс, Изумилась, нелепая, снежностью кружев И решила в расправе с Весной не мешать.... |