ПАВЛИК МОРОЗОВ. ВОСПОМИНАНИЯ ОБ ОТЦЕ

Автор: Поручик Ржевский Пять часов утра, через два часа вставать на работу. За пятнадцать минут до этого Павел уснёт. Затем проспит, опоздает…эта история повторятся с тех пор как не стало отца Павлика, Пал Палыча Морозова. Именно с этих пор Павлику стали снится разнообразные сны про отца. Нет, это не были кошмары, просто очень красочные, яркие сны. По первости Павлику просто казалось, что он слишком много читает Кастанеду, но сны не исчезли и после того как Павлик плюнул на брехню Дон Хуана…
Вот и сегодня Павлику приснился отец…как будто он ещё мальчишка и к ним в гости пришёл старинный друг отца Пётр Петрович Космедимьянский, они сидят на кухне и пьют водку, оба в тельняшках и босиком. Вот уже всю выпили, а хочется ещё. А ну ка Пашка, принеси мне топор – кричит Пал Палыч пьяным весёлым голосом. Павлик несёт им топор и они все идут во двор, где растёт красавица черешня. Павлик вдруг понимает, что отец решил срубить черешню – так легче собрать оставшиеся ягоды, которые тут же можно отнести на базар и продать, там же купить ещё водки. Павлику до слёз жалко черешню, к которой он привык с самого раннего детства, но спорить с отцом он боится, тем более при гостях. Павлику так хочется плакать, но это почему то не получается, для этого нужно проснутся и он просыпается. Он уже знает, что сейчас пять часов, что слёзы обязательно попадут в уши, что он заснёт совсем перед тем как нужно уже вставать на работу…
Почему же мне снятся эти сны, в который уже раз думает Павлик.
В прошлую субботу был другой сон. Как будто бы Павлик играет очень красивую музыку в пионерском похоронном оркестре. Павлик действительно много лет играл на тромбоне в пионерском оркестре. Играл он неплохо и ему вообще то нравилось играть в оркестре. Он как бы был посередине музыки, она окружала его со всех сторон. Вот и сейчас вокруг него музыка: Вы жертвою пали в бою роковом…слов нет, просто музыка, мудрая и трагическая. Вдруг появляется отец, он презрительно смотрит на Павлика, на его обляпанный какой то дрянью галстук, прожженный к тому же в нескольких местах папиросным пеплом; он смотрит на мерзкие пузыри коротких уже школьных брюк. Под мрачным взглядом отца Павлик сбивается с такта, и в музыке тут же появляются уродские дыры. Отец отнимает у него тромбон и говорит: ты думаешь тебе кто то в жизни поможет? Отец смотрит на него как будто хочет ударить. Тебе никто не поможет, никто, понимаешь, НИКТО.- это говорит он, его отец, Пал палыч Морозов…
Павлику хочется сказать как же так, папа, неужели ты не поможешь?, но почему то он не может этого сказать, для этого нужно проснутся и Павлик просыпается… пять часов утра, за окном трупная предрассветная бледность. Хорошо ещё, что суббота и не нужно думать, что опоздаешь на работу, зато можно думать почему же всё таки снятся эти странные сны про отца…
Павлику казалось, что если он поймёт почему ему снятся эти сны, то они перестанут снится, но как ни странно в эти утренние предрассветные часы “сны про отца”, не так уж сильно раздражали его, скорее удивляли. Зато потом, в энергичной дневной суете, при свете разума так сказать, сны эти казались ему идиотскими.
При всяком удобном случае Павлик едко критиковал поколение своего отца: Рабы, свиньи, безмозглые твари; ублюдки, доведшие страну до ручки. Они все были и есть Брежнехуесусловы. Павлик говорит очень убеждённо и поэтому с ним почти всегда соглашаются, но от этого ему не становится легче. Сны про отца безошибочно возвращаются к нему.
Один сон запомнился особенно чётко. Ночь, пустой деревянный трамвай с желтыми рёбрами скамеек, отполированных усталыми задницами пассажиров. Павлик не старше семи лет. Они едут с отцом с пьянки. Отец заснул, склонившись мертвецом набок. Холодно, вагон пуст. Павлик смотрит в окно, на следующей выходить. Где то совсем рядом могучие своды парадника, за ним старческий запах въевшейся в камень мочи, лифт сегодня работает. Папа, нам выходить – говорит Павлик, - наша остановка. Отец пьян вдребезги, вечеринка удалась. Папа, папа, смотри, вот больница, наша остановка, нам выходить. Павлик тормошит отца, а трамвай уже подъезжает “к следующей остановке”. Ещё можно выйти, ещё не так уж далеко идти, пусть холодно, но ведь можно развернутся спиной к ветру. Трамвай мчится и мчится как бешеный. Павлик в ужасе, завтра ему в школу, он не делал уроков, его вызовут к доске. Павлик готов уже разрыдаться, а значит проснутся, но момент упущен, трамвай уносит его ещё дальше прямо в школу, в его класс. Он немного успокаивается. Между рядов замызганных парт к нему идёт Марья Ивановна, по кличке Пизда Марья Ивановна, училка русского языка. На ней коричневый кримпленовый костюм, покрывшийся почти чёрным восковым панцирям по краям манжет и вокруг пуговиц, она так любила складывать руки на животе. Марья Ивановна диктует контрольную чётко произнося каждый слог: Сосать, сосать и ещё раз сосать…Павлик чувствует, что ему нужно срочно идти в туалет, он вежливо поднимает руку:
- Марья Ивановна, можно выйти из класса?
Училка вычисляет его своим убийственным взглядом:
- Морозов, хули ты сюда пришёл , строго говорит она и неестественно белые букли на её голове шевелятся.
Класс подхалимски хихикает… затем склоняется к нему:
- ссать или учится?
Злобный детский хохот переполняет пространство.
-Учится, смиренно отвечает Павлик приступ стыда душит его.
- Так хулишь ты НЕ УЧИШЬСЯ? – орёт Марья Ивановна вплотную склонившись к нему так, что Павлик видит колышки её сгнивших зубов с частыми мазками губной помады, аккуратные головки угрей вокруг её рта…
- Марья Ивановна, мне очень, очень нужно выйти из класса, плаксиво молится Павлик.
- А ну как засыха спрягай глагол Сосать, множественное число, первое лицо и по временам! – орёт ещё громче училка.
Павлик не выучил этот урок, он испуган и очень хочет писать…Невидимые однокашники вокруг него хором: Мы сосали…мы сосёёёёёёёём. Павлик врубатся, что от него требуется, но что то опять его останавливает.
- Марья Ивановна, он не спрягается, уходит в инфинитивную форму.
Марья Ивановна впадает в истерику, она отрывает свои белые букли обоими руками:
- Хамить, ты, блядь хамить вздумал. Я вызываю твоего отца в школу, сегодня же…
Павлик чувствует как тёплая струйка согревает его левую ногу. Как ни странно это приносит ему облегчение.
В то утро Павлик проснулся обсосанным. Он долго лежал боясь пошевелится, что бв не вляпаться в холодную мокроту простыни и конечно плакал, вернее солёные капельки одна за другой выпригивали из уголков его глаз и текли по щекам, завершая свой поход в ушных раковинах…
Сегодня Павлик вспоминал именно этот сон, казалось в нём и заключалась разгадка навязчивых снов, но ему всё никак не удавалось вытащить её наружу. В реальной жизни отца Павлика несколько раз вызывали в школу. Один раз когда он подделал дневник, а другой раз когда подрался со своим будущим другом Маратом Казеем. После истории с дневником Пал Палыч решил выпороть сына. Он долго орал на него а потом пошёл искать свой флотский ремень, украшенный огромной звездой на пряжке. Павлику было почти 11 и он решил “бороться до последней капли крови”. Он ловко шмыгнул под огромную семейную кровать. Короткорукий и грузный Пал Палыч тоже не хотел отступать, но всё не мог вытащить сынка из под продавленной им же кровати. После получасовой битвы он запыхался и неожиданно рассмеявшись над собственной глупостью ушёл на кухню, где ждала его с утра не начатая бутылка Столичной.
Павлик не любил водки, в отличие от отца, который её боготворил. Павлик с удовольствием пил рюмочный коньяк, иногда заказывал вино в ресторанах и тайно любил сладкие ликёры. Почему то он стал думать об этом и неожиданно его озарила идея. Вскочив с кровати как ошпаренный Павлик кинулся к холодильнику, где с незапамятных времён торчала помутневшая от суповых испарений бутылка Столичной. Даже не ополоснув стакан Павлик наполнил его до краёв. Он взглянул на часы, без трёх минут шесть, всё шло как нельзя лучше, Павлик включил радио, передавали мудрую трагическую музыку, расплёскивая он поднёс стакан ко рту…Вот оно, точные сигналы времени, Павлик стал пить водку как можно большими глотками, проливая её на подбородок Бип, Бип, Бип. В Москве шесть часов, с добрым утром, товарищи. - весело сказало радио. Несколько секунд Павлику казалось, что водка “усвоилась”, но он ошибался, ещё не успели рассказать о погоде на сегодня как отцовский напиток рванул обратно.
Павлик провёл это утро в туалете, корчась от спазм и омерзения, но вот странно, сны об отце прекратились. Павлик уже решил, что победил как однажды, недели через две после эксперимента с водочным утренником он увидел отца сидящим в лодке с удочкой в руках. Вечерело, Павлик был на берегу и ему стало страшно. Папа, паааапа, - кричал он, но Пал Палыч полностью погружённый в рыбалку даже и не поворачивался к нему…тут Павлик проснулся, без пятнадцати пять, вторник, через два с небольшим нужно вставать на работу