Пациент скорее жив

Автор: Магадан — Что ты пил? Ты употреблял что-то? Наркотики, алкоголь? Отвечай! Я должен знать!
Я не могу говорить. Холодно. Лежу на чем-то твердом. Еду вперед головой. Лампы меняются на потолке, бьют по глазам. «Почему ж так холодно?». Ног не чувствую. Страшно умирать.
— Я чай пил. Китайский. Пуэр. Ничего такого, пост же сейчас, — я все с трудом сказал, стуча зубами.
Суета вокруг. Сердце выпригивает из груди Я отчаянно цепляюсь пальцами в каталку, пытаюсь остановить озноб.
— Ты меня слышишь? Главное дыши! Обязательно дыши!
— Пульс сто двадцать, параксизмальная тахикардия началась, готовьте АТФ, — крикнул кто-то нервным голосом.
Я судорожно цепляюсь за память чтоб не потерять сознание. Надо не забывать дышать. Восстанавливаю порядок действий. Все кусками, обрывками. Я не собирался тут оказываться. У меня столько дел еще. Я больше никогда на желтый, клянусь. Сильно режет в боку, сжимаю зубы, чувствую как делают укол. Я теряю сознание, дальше пустота.
Все тогда уехали из города. Праздники, погода красивая стояла. С девушками своими, к девушкам своим. Я остался один. Не люблю я этого. Боюсь себя. Вот и натворил дел.
Даже глаза мне не надо было открывать чтобы понять, кто здесь. Настя приехала. Пришла проведать. Ну теперь я точно быстро поправлюсь. Кровать такая мягкая и воздух такой свежий тут. Все так красиво наверное будет, когда я глаза открою. Большие окна, солнце в них будет светит, фрукты в корзине, цветы на подоконнике живые. И Настя рядом, за руку держит, по волосам гладит. Идеальная такая, как всегда. Платье, лицо такое правильное, как с картинки, волосы длинные. Грустит. Привык я к Насте.
— Ты как милый? Я так люблю тебя, места себе не находила, примчалась как только узнала.
Смотрю на нее внимательно, узнаю конечно, давно не виделись. Солнце сквозь шторы играет лучами в новом камне на ее шее. Красиво, камень красный.
— Я нормально, немного отлежусь и уеду отсюда. Подустал я. Отосплюсь немного.
— Да, тебе надо отдыхать, мой родной. Ты ж такой большой и сильный. Тебе надо много сил.
— Большой и сильный говоришь…
Как-то докторов не видно, медсестер, никаких капельниц, только просторная красивая светлая палата. И мы вдвоем, Настя в халате и бахилах. Любит стерва маскарады.
— Ты откуда узнала, что я тут?
— Ты звонил мне ночью, забыл наверное, ты так возбужден был. Опять вспоминал все, что случилось.
— Я звонил? Я не мог, я же обещал себе, больше никогда.
Отворачивюсь к окну. Там явно весна. Вспоминаю как мы с Настей были на островах. Свадебное путешествие. Медовый месяц. Фальстарт совместной жизни. Бунгало на берегу, полный бар рома и ликеров, чревоугодие и узаконенный блуд. Никаких мыслей, никаких новостей. Прибой подкатывал прямо к ногам там с легкой пеной. Эспрадрильи, белые одежды. Я бросал куски белого хлеба в прибрежный воздух. Кормил чаек влет. Мне нравится кормить животых — чувствуешь себя человком. Настя бегала по линии прибоя с фотоаппаратом, снимала меня, чаек, пальмы и кокосы. Счастливая как ребенок. Я потерял голову. Оставалось у нас еще 5 лет.
— Как ты себя чувствуешь? Болит? — спрашивает меня моя бывшая жена.
— Я себя не чувствую. Это все из-за лекарств наверное.
— Теперь без лечения уже не обойтись, — сказала Настя, примерив маску милосердия.
Я как-то не настроен на беседы с ней. Лучше просто молчать или спать. И чтоб свет выключили снаружи. Она плачет. Даже плачет красиво, как-то эффектно, чувствешь себя героем кино. Приятно. Тешит больное эго. Надо быть бдительным, не начать ее жалеть, иначе я пропал. Все пропало…
Я помню как было все совсем наоборот снежной зимой. Дальний корпус городской больницы, палата в терапии, страх, мое бессилие, еще и электричество отключили. И я совсем здоров. Настина рука такая гарячая в моей руке, я держу ее нежно, осторожно. Кулак второй руки сжимаю до хруста, давлю свою слабость. Ненавижу себя. Бабуля смотрит на нас заплаканными глазами с соседней койки. Эпидемия гриппа. Паника в городе. Лекарство из Москвы передадут только завтра. Доктор будет утром, если будет утро. Скорее бы утро.
— Алло, пап, я у Насти в больнице. У нее грипп с пневмонией. Как в по телеку показывает, сейчас же эпидемия. Тут в отделении нет никого. Найди нам врача. Дяде Игорю можно позвонить?!
— Он проблемами твоей личной жизни занимать не будет. Он занятой человек, — холодно ответил мой старик.
— Пап, тут даже света нет. У нее температура под сорок. Что делать?
— Молитесь Богу и ложитесь спать.
Я ложу трубку. Ничего нового. Мы все в это мире просто гости. И я молился, как законченный атеист, неумело и меркантильно. В пустом приемном покое. Молился, чтоб болезнь отступила, чтоб жена быстрее поправилась. Чтоб проводник передал нам тамифлю, а доктор не застрял в пробке. Чтоб она немного хоть поспала. Просил нам преград в жизни по-меньше. И еще молился, чтоб самому не слечь, иначе вообще конец.
— Даня, у меня ребенок будет, я беременна, — сказала Настя, убив мою ностальгию.
— От Савчука? Или еще от кого-то?
— От Вани, да. Он мне предложение сделал, его родители багословили нас. Красиво так.
— Я вас тоже благословляю. Дети – это отлично. Может умерит твое эго, — сказал я сквозь зубы. Смотрю на нее. Играет свою жизнь, как роль в сериале. Надо грустить — плачет, надо веселиться — смеется. Ни с кем не считается.
— Как родители твои?, — перевожу тему я
— Впорядке, спасибо. Папа открыл новый филиал. Мама только вернулась с Санторини. Счастливая такая.
- А помнишь как на даче у тебя жили? Стейки жарили на костре. Пили вино. Море в двух шагах. Я на гитаре Кузьмина пел.
— Ага, и матрац надувной вместо кровати на полу, — с улыбкой сказала Настя.
— Да, были времена. Не вернешь. Жалко.
— Мы были бедные, я больше так не хочу, — уверенно отвечает моя бывшая.
— Мы не были бедными, у нас просто денег не было.
Я начинаю уставать. Терять нити. Так и не смог пошевелиться за время нашего разговора. Она бросила взгялд на часы. Третий раз вибрировал ее телефон. Всем пора. Прощаемся. Я вспоминаю, как все закончилось в нашем браке.
Я тогда вернулся пьяный с вечеринки. В ее квартиру. Долго сидел на кухне, пил чай, курил в форточку. Потом все-таки решился, почистил зубы и прошел в спальню. Запнулся об чашку у кровати на полу. Хотел раздеться бесшумно. Запутался в штанинах, в пуговицах рубашки. Лег, обнял Настю. Она спала. Уже пол-года с другим. Ваней Савчуком – директором турагенства. Я пил все эти месяцы. Трусил уйти. Незаметно уснул.
Я так и не смог вспомнить что мне снилось в ту ночь. Пробовал много раз. Но я проснулся посреди темноты, абослютно счастливый. Я ощущал такой трепет и тепло. Я защищал собой и обнимал женщину всей своей жизни. Поцелвал в затылок. Прижал к себе покрепче. Вдохнул запах волос и духов.
— Спи, Марночка, все хорошо. Я люблю тебя, — в пол-голоса проговорил я.
Оцепенение. Трезвость. Я принял спросонья Настю за другую. Свою первую любовь, школьную. Встретил той ночью в городе. Мы проговорили всю ночь. Напились. Ехали в одном такси домой. Я снова почувствовал силу.
Настя наверняка уже ушла. На столе остались уверенные артефакты ее присутствия. Букет полевых цветов, корзина фруктов, бутылка минералки. Все как с картинки в журнале. Пусто и очень бело вокруг. Свет теперь попадает сквозь шторы. Я и больше никого. Мой телефон на прикроватном столике зазвноил, я как-то легко и непрнужденно до него дотянулся. Сообщение. «Ты как?». Отправитель – Марина. Я улыбаюсь. В этом «Ты как?» я нахожу много для себя. Питаю надежды. Без дрожи и тремора набираю «Привет. Все хорошо. В какой-то больнице. Иду на поправку». Отсылаю и больше себе не принадлежу. Я принадлежу ответу. Я буду ждать этих букв, ждать, думать, гадать. Ответ пришел быстро. «Я смогу заехать только завтра к вечеру, извини, куча дел». Ты ожидал что-то другое? Ты думал она примчится? Ты же давно все уже знаешь сам. Ей просто иногда с тобой удобно. Чтоб не быть одной, пока не появился очередной единственный. Отпусти. Не держи. Не зови. « Не надо приезжать, я не в товарном виде», — набрал на экране я. Отправил. Надеюсь, она поступит наоборот.
Так было всегда. Ты не сможешь здесь что-то поменять. Для нее ты навсегда останешься тринадцатилетним мальчиком, который совсем ей не интересен. Лишь однажды ты бы очень близко к Марине. Студентом, в Крыму на мысе Меганом. Еще до Насти, брака, кризиса. Мы жили в палатках на пляже, пили местное вино, купались ночаvи. Группа студентов, все свои. Шестеро друзей. Серега потом женился на Ане. Андрей стал автогонщиком. Маша вышла за турка, по любви. Я и Марина.
Мы сделали солнечные часы на песке. Полоска тени меняла камни, Земля вращалась вокруг Солнца и мы вместе с ней. Помню к вечеру мы развели костер. Я рубил дрова, жарил мясо на шампурах, старался. Портвейн Массандра, все кругом у костра, планы на будущее. Я взял ее за руку, она не отняла. Люблю это вспоминать.
«Ок, навязываться не буду», — развеяла мои страхи Марина. Она не прийдет. Так мне и надо. Надо набраться сил. Дальше мыслей не было…Провал.

- Так, вот, я ее значит усадил сверху, таксисту говорю, чтоб он за дорогой следил и тут такое началось. Платьеце короткое, я весь заряженный, музыка ревет. Сделал я ее!
Я узнаю голоса. Это Антон, а с ним Сережа и Алик. Друзья мои. Самые-самые. Вроде сплю, а вроде уже все слышу.
- У меня тут тоже история была. С такси связаная, — Серега начал рассказывать. Он мастер историй городских.
— Моя где-то пропадает пол-ночи. Телефон молчит. Начало второго. Я на нервах.
- Скажи прямо – на стакане ты, — перебил его Алик.
— Ну выпил немного. Названиваю. Не берет и все. Думаю – опять загуляла. Час, два, три. Наконец дозвониваюсь – берет трубку, там шум, музыка, стаканы звенят, мужик какой-то продолжает ей что-то говорить. Узнаю, она в ресторане Петрович, знаешь, который возле Набережной?
— Это там где Саню встретили на 23 февраля и пели краоке? — сказал Антон
- Да, там! Я кароче бысто одеваюсь, выбегаю на проспект и лавлю машину. Сажусь, называю адрес – едем. А водила такой спокойный попался, музыка играет класическя, курит неспеша, а я весь на нервах. Думаю, сейчас ты мне попадешься, дешевка. Он мне тогда говорит: «Ты чего нервный такой?». «Жену еду забирать из ресторана, шляется с коллегами-пидарами. Достала», — коротко я ему ответил. Злой уже был. Он посмотрел на меня внимтелно и ответил:
— Ну так если с педерастами, то не страшно, молодой человек – монотонно передал голос таксиста Серега.
Комната залилась смехом. Алика аж пополам сложило. Кажется, даже я смеялся. Хохот нереальный. Мы дружим лет десять. Антона и Серегу я вообще с раннего детства знаю. Алик – однокурсник мой. Пришли проведать. Поддать жару.
Я едва приоткрываю веки. Молчаливый свидетель. Стемнело уже. Ни часов не стене, ничего не понятно. Как в казино.
- У тебя хоть кураж есть, гоняешься, ищешь ее. Интерес какой-то. Моя только дома сидит и названивает мне постоянно. Ты где? Ты с кем? Когда будешь дома? Мне вечно попадаются бабы с манией преследования, — в продолжение темы сказал Алик.
— А мне алкоголички, — с смехом сказал Антон – Кому чего не хватает.
— А Даня вон выбирает с манией величия. Помните как Настюха ему галстук подарила на день рождения? Приехала за час до конца праздника, выпившая, вручила галстук. Как ни в чем не бывало. Не дай бог такую жену. Точно никогда не женюсь – продолжил Антон.
— Я кстати потом в этом галстуке на собеседование ходил, нормльный такой галстук, мне еще повышение дали — со смехом сказал Серега.
- Повышение ему дали. Ты кроме галстука хоть что-то одел на встречу с начальницей? – спросил Антон.
— Костюм одел. Да пошел ты! Работу сначала найди, умник! – ответил Серега.
Устроили тут балаган. Шутки шутят. Думают что я сплю. А я ве слышу и наблюдаю. Хорошо, что больше никого нет. Не дали бы покоя.
- Как тебя так угораздило? – спрашивает Сережа.
— Не фарт, светофор не проскочил — отвечаю я. Жмурюсь от досады.
- Даня, ты тут как в санатории устроился! Не задерживайся надолго. Мы ж тебе билет на матч с Баварией взяли. Хорошие места.
Я киваю. С ними мне лучше, чем без них. Так было всегда. Надеюсь, так и дальше будет.
— Нам двигать пора, заедем еще, выздоравливай братец — сказал Алик..
— Медсестричек присмотри мне – добавил Антон.
— Держись тут.
Улыбаюсь.
- Берегите себя, парни – говорю. Спасибо, что пришли. Отключаюсь.
Открываю глаза. Свет режет. Жарко. Душно. Не так как раньше. Сухо во рту. Руки и ноги на месте. Живой. Точно живой. Смотрю по сторонам. Кровати, штук шесть, везде люди. Мужчины. Разный возраст. Подымаюсь в кровати. Пахнет кислым. Пытаюсь говорить, не сразу удается:
— Мужики, где я?
— БСП, больница скорой помощи. Тебя два дня назад после аварии привезли. С осколком в боку. Ты все это время без сознания пролежал. Говорил что-то, бредил, руками махал, — сказал бородатый сосед по палате. Стены были бледно-зеленые, окна маленькие, часы над дверью показывали начало третьего. Светло – значит дня.
— Пить, очень хочу пить – говорю, смотрю на тумбочку у кровати – там пусто. Я в какой-то пижаме.
— На вот возьми воды, мне дочка принесла, а пить много нельзя – сказал сосед.
— Спасибо, отец.
Я пью жадно. Жажда, обезвоживание. Высох. Теперь снова состою из воды. Значит живу.
— Тише-тише, не увлекайся, потихоньку. Желудок же отвык.
— А куда передачи мои спрятали? – спрашиваю я.
— Не было никаких передач, сынок.
— Ко мне же приходили, жена, друзья…телефон тут лежал мой..
— Никто к тебе не приходил. Ты бредил все время. Ворочался. Плакал, смеялся.
— А как же я… кушал и в туалет ходил? – я в недоумении. Старик потупил глаза.
— Сестричка с отделения дежурная ухаживала. Ты у нее в бреду тарелки выбивал, катеторы вырывал, материл ее, Настей звал — сказал лысый мужик с кровати у окна – я б такому как ты в армии сапогом в голову заехал.
— Перестань, Ярослав. Он под наркозом был. И хуже бывает. Вот твой телефон – у меня в тумбочке – говорит бородатый сосед справа. Дает телефон.
Я смотрю на экран. Нет пропущенных. Нет входящих. Никто не писал. И не приходил. Это был бред. Каллейдоскоп галлюцинаций. Дверь открылась. Зашла невысокая девочка в белом халатике и чепчике.
- Так мужчины, меряем температуру! О, вы очнулись. Больше не будете драться? – сказала она с улыбкой мне.
— Извините. Обещаю. Простите!
— Верю! С вас шоколадка – сказала она – меряйте температуру. Улыбнулась. Лицо светлое, глаза ясные. Волосы русые в косичку.
- Вам сильно повезло, вы знаете? – говорит она мне.
— Знаю, непонятно только зачем?!
— Я что зря старалась?! Чтобы жить, любить, детей растить – сказала медсестра, открыв шторы и окно. Свет залил палату. В окно подул свежий воздух. Я вдохнул, улыбнулся пересохшими губами. Ну что ж, значит надо жить!