Твоя никчемная жизнь.

Автор: d1zast3r Очнувшись, Капран почувствовал, как мучительно каждый его сустав и каждая мышца горят от боли. Нервные окончания, как оголенные провода, изуверски пронизывали тело жгучим напряжением. Капрана будто заживо прокрутили через мясорубку, беспощадно раскромсав его бездыханную тушу. Пошевелиться было трудно и нестерпимо больно. Он неподвижно лежал на полу, словно гвоздями прибитый к ламинату. Пустой, ничего не осознающий взгляд уставился в потолок. В ушах звенело. Бешено барабанил пульс, разрывая виски. Голова летала кругом. Зрение затуманилось, и очертания предметов то исчезали, то появлялись вновь. Мир поплыл перед глазами Капрана, раскручиваясь в сумасшедшем танце. Его сильно тошнило. Связь с настоящим для него покрылась беспросветным туманом. Действительность превратилась в иллюзорную бессвязную имитацию. Он осознавал, что находится в своей комнате, но не понимал, почему лежит навзничь на полу, почему так сильно сводит ноги, и от чего огнем пылают руки. Не различая правды от вымысла, Капран застрял в прострации, как в трясине. Однако, погрузиться в небытие дальше точки невозврата мешала чудовищная боль, которая, подобно дефибриллятору, возвращала его заплутавший рассудок на место. Капран с боем отвоевывал каждый килобайт утерянной памяти. Мысли в голове путались, но за одну удалось зацепиться. "Я поскользнулся на мокром полу. Сильно ударился головой. Потерял сознание..."

Капран попробовал встать, но с моторикой и координацией обнаружились явные проблемы, картинка перед глазами плыла, поэтому все попытки оказывались тщетными. Любое движение стоило ему титанических усилий. Чем больше он двигался, тем хуже ему становилось. Тело налилось свинцом. Он дотронулся до лба - с него ручьем лился пот. Жар охватил тело. Катастрофически не хватало воздуха. Убийственная духота сжимала горло. Капран заставлял помутненное сознание собрать воедино беспорядочный пазл калейдоскопа, который преломлял для него изображение реальности, в надежде сфокусировать взгляд и найти окно. Мысль о глотке свежего воздуха швырнула целую лопату угля в угасающую топку его жизненных сил. С большим трудом, цепляясь за письменный стол, он поднялся на ноги и медленно побрёл вперед, аккуратно переставляя ноги, стараясь не потерять равновесие. Он уже практически чувствовал долгожданную прохладу на лице, ручка окна была перед глазами, оставалось сделать лишь шаг. Но в тот момент, когда рука уже потянулась за спасительным кислородом, его пальцы вдруг наткнулись на пустоту. Капрана словно обухом топора ударили по голове, внутри у него что-то очень тяжелое грузно обрушилось вниз, и горечь отчаяния подступила к горлу. Перед ним не было никакого окна. Окон вообще нигде не было. Это не его комната. Задыхаясь, он грохнулся на пол.

Лихорадочно колотилось сердце, боль усиливалась, и от нечеловеческих мук темнело в глазах. Во рту чувствовался тошнотворный металлический привкус крови, и Капран ощущал эту липкую субстанцию повсюду: на лице, на ногах, на груди. Кровь стекала на пол, образовывая пятно ядерно-красного цвета. Но откуда кровь? - и, посмотрев на руки, Капран опешил от ужаса. Увиденное оказалось финальной точкой, завершающей его жизненный опус, немой сценой, подводящей спектакль к концу. На своих предплечьях он увидел огромные продольные разрезы, обнажающие плоть и вены, а возле себя - одиноко лежащее на полу лезвие. Балансировавший доселе на самом краю, разум Капрана моментально сорвался с обрыва, исчезая в глубине бездонной пропасти. Крошечное пространство четырех стен сдавливало помутненную психику. Погруженная в темноту комната напоминала могильный склеп, а в воздухе витал запах гниющей человеческой плоти. Капран судорожно втягивал воздух, но каждый его вдох оборачивался глухим хрипом...

И все в мгновение стихло. Звон в ушах исчез, а боль перестала мучить. Дышать стало легче. Пульс приходил в норму. Обессиленный, Капран отходил от обморочного состояния. Реальность, после беспорядочного движения, наконец, застыла, как изваяние, и ход вещей обрел привычный характер. Капран находился в своей комнате: наверху был обшарпанный потолок с поломанной люстрой, справа стоял диван, а слева шкаф, и окно, очерчивая в пространстве огромный квадрат, возвышалось над батареей - до боли знакомая обстановка. Все было на своих местах.

Произошедшее напоминало приступ тяжелого заболевания, но Капран болен не был. Очевидно, это из-за удара головой. Ощупав затылок, он обнаружил внушительное уплотнение, болезненное до жути. Он привстал, облокотившись на руку, и, посмотрев вокруг себя, замер. Сознание извлекло из памяти пленку с воспоминаниями, и, действуя, как проектор, высветило слайды с кровавой лужей на полу и изрезанными венами. Капран быстро осмотрел свои руки. Он упрямо сверлил их взглядом, пока присутствие дурного сна в голове окончательно не исчезло, и когда к нему вернулось ощущение настоящего, он увидел, что ни крови, ни порезов на руках не было. Капран читал где-то, что из-за физической боли, которую испытывает человек во время сна, кошмар может оказаться крайне похож на правду, так как болевые ощущения способствуют выработке кортизола в организме, что в свою очередь влияет на что-то там, и так далее, и тому подобное, одним словом, кошмар, что он видел - типичный бытовой случай, лишь небылица, порожденная его воображением. Однако, его зубы всё еще стучали, а пот не сошел со лба.

После пробуждения, обычно, мозгу требуется некоторое время, чтобы собрать мысли в кучу. Этот процесс начинается с самых банальных вещей. "Меня зовут Капран, мне скоро тридцать лет, я банковский клерк." Простые истины, заставляющие мышление проснуться. Следом, в ход идут факты посерьезней. "Меня зовут Капран, мне скоро тридцать лет, я банковский клерк. Вот уже несколько лет я не понимаю, зачем живу. Я устал бороться с гнетущим меня чувством безысходности. В моей жизни нет абсолютно никакого смысла..." И когда завершилась дефрагментация памяти, а Капран полностью стряхнул с себя оковы сна, на его душе остался горький осадок от печальной действительности. Он поднялся с пола, добрел до конца комнаты и настежь открыл окно. В комнату ворвался свежий воздух и заполнил все доступное пространство, как вода, хлынувшая через край шлюпки. Утренний холод приятно обнял кожу. Капран почувствовал на вспотевшем лице легкое дуновение ветра. Бодрящая свежесть действовала словно лечебная инъекция. Наполнив легкие морозным воздухом, Капран чувствовал себя опьяненным и бесконечно счастливым. Он подумал о том, что дышать - уже многое, а остальное не столь важно.

Стоя у распахнутого окна, Капран наблюдал, как солнечный диск начинает свое восхождение над горизонтом. Безмерно умиротворяющее зрелище. Неспешные первые секунды нового дня наполнены особым магическим таинством. Темп жизни в такие моменты замедляется донельзя. Высвобождается время поразмыслить о главном. Солнечный свет словно подводит черту, оставляя прошлое позади. Неважно, что происходило с тобой в сумраке, какой бы темной ни была ночь, светило появится на небе вовремя, алое зарево ознаменует новое начало, и у тебя появится еще один шанс. Капран многое понял. Понял, как глупо и бессмысленно тратить жизнь на вещи, которые даже отдаленно не находят в тебя отклика. Понял, что все проблемы решаемы, а все цели достижимы. Понял, каким нужно быть идиотом, чтобы бояться, чтобы ограничивать себя в чем-то. Он понял, что жизнь, на самом деле, гораздо короче, чем кажется. Тот незримый стержень внутри человека, который заставляет двигаться вперед, который разжигает тягу к жизни и страсть к новым ощущениям, который вырабатывает потребность в осознанных действиях, основанных на истинных желаниях, который протестует против посредственного течения в системе; тот невидимый, но ощутимый движитель давно погас в Капране, задушенный ординарностью серых будней, подавленный бессмысленной прокрастинацией и растоптанный пустыми страхами и комплексами. Но наступил новый день, а повесть началась с чистого листа, и Капран ощутил, как внутри проскочила искра. После долгих лет беспробудного коматоза, его сырая и загнивающая воля подала признаки жизни. Утопающий в круговороте бессмысленных проблем, Капран вдруг нащупал рукой спасательный круг и не собирался разжимать кулак.

Мысли переполняли голову. Но они отошли на второй план, когда Капран почувствовал голод - полностью забытое его телом ощущение. Впервые за долгое время ему захотелось испробовать пищи ради собственного удовольствия. Раньше Капран ел попросту, чтобы не сдохнуть: пары бутербродов с утра вполне хватало на компенсацию энергии, которую он затрачивал на дорогу до работы, плюс на восемь часов бумажной волокиты в офисе с одним перерывом на кофе. Слабому организму Капрана животный голод был в новинку. Свербящий желудок неутомимо требовал еды. На кухне обнаружились лишь скудные запасы засохших пельменей в морозилке, лапша быстрого приготовления, немного колбасы, сыра, черствый хлеб, пара яиц и специи. Завтрак предстоял спартанский, но Капран был доволен. Заварив ароматный черный чай с чабрецом, лимоном и медом, он приготовил замечательную румяную яичницу с кусочками колбасы, добавил тертого сыра, посыпал пахучими острыми специями. Отварил пельмени и аккуратно выложил их на тарелку, кинув сверху кусочек сливочного масла, которое случайно нашел на задворках холодильника. После заварил лапшу и приступил к трапезе. На кухне воцарился приятный вкусный аромат. Еще никогда прежде еда не доставляла Капрану такого удовольствия. Он тщательно смаковал каждую новую порцию блюда и был жаден до каждого кусочка. Ему показался крайне глупым тот факт, что человек, будучи способным, по крайней мере, купить себе продуктов, приготовить еду и со вкусом позавтракать, может быть несчастен.

Больная тема Капрана - перемены - перестала существовать этим утром. Все жизненноважные решение, которые раньше Капран так охотно и усердно откладывал в далекий ящик на антресоли, теперь принимались крайне быстро. Закончив с завтраком, первым делом Капран набрал номер начальника, чтобы навсегда проститься и с ним, и с ненавистной работой. Разговор получился коротким, но весьма продуктивным. Сообщив, что он увольняется, Капран пожелал начальнику всего наилучшего и повесил трубку. Бросая работу, на которой прозябал долгие годы, лишь одна мысль посещает голову. Мол, какого черта ты не сделал этого раньше? Стоило Капрану вспомнить, сколько времени он провел, тая в себе ненависть к сволочным коллегам, к душному офису, к маленькой зарплате и к бессмысленным поручениям начальства, ему становилось смешно. Очень долго он тащил за собой непосильный груз и трепетно оберегал его, боясь опрокинуть или повредить, словно от этой ноши зависела вся его жизнь. А груз был под завязку набит старыми кирпичами и коровьим дерьмом.

Разбуженная ранним телефонным звонком, сонная девушка возмущенно прошипела: "Какого черта?". Капран парировал: "Надо было порвать с тобой гораздо раньше", - сказал он в трубку, улыбаясь в тридцать два зуба. Да даже слепой с детства человек, которому чудом вернули зрение, и тот радовался бы меньше. В списке первоочередных решений Капрана была зачеркнута очередная строчка. Цепляться за увядшие отношения, насквозь прошитые ложью, пустыми надеждами и наивным самообманом, Капрану больше не было нужды. Его, в одиночку тянущего вечнорвущуюся лямку мнимого совместного счастья, уже достаточно использовали. Он был мастером придумывать оправдания для своей пассии, которая не задумываясь кидала его при первом же удобном случае и которая стучалась в его жизнь обратно, когда дела её шли совсем плохо. Естественно, как и подобает любому податливому подкаблучнику, в её поведении Капран винил самого себя. Списывая всё у неё - на дурной нрав, а у себя - на любовь, Капран потерял много времени, варясь в собственном соку слепой одержимости. Но, по сути, это была примитивная боязнь взглянуть правде в глаза, отказаться от прилипшей привычки и сбросить с плеч отравляющий жизнь балласт.

Порядком избавившись от ненужного хлама в своей жизни, Капран решил прогуляться по городу. И хотя покидать квартиру ему всегда было в тягость, сейчас он хотел вырваться из объятий потолка и стен. Сама мысль о прогулке наполняла какой-то детской радостью. Словно маленького мальчика, после долгого наказания за двойки в дневнике, наконец отпустили поиграться во двор с друзьями. Надо сказать, что в последние несколько лет заставить Капрана выйти из квартиры просто так, без всякого повода, могла только ядерная война, ведь каждый раз, переступая через порог своего жилища, он оставлял позади свой уютный и безопасный островок стабильности, свой маленький благоустроенный кокон, и отправлялся в большой мир, который всегда пугал и озадачивал, так как был полностью соткан из риска, угроз и опасностей. Мир бросает вызов, заставляя перебарывать себя, брать верх над предрассудками и страхами, и у тебя есть лишь два выхода - ты либо принимаешь бой, и твоя жизнь начинает резко диссонировать с привычной зоной комфорта, а каждый новый день несет в себе непостоянство. Ты вновь и вновь оказываешься под дамокловым мечом, закаляя характер и волю, преодолеваешь преграды и постепенно приближаешь те цели, которые нарисовал на своем горизонте. Либо ты плавно плывешь по течению, закручиваясь в неспешном водовороте, взяв уверенный курс на слив в унитазном бочке. И, решительно оставив позади свой крохотный ареал в тридцать квадратных метров губительного комфорта, Капран сделал первый ход в шахматной партии против своей же собственной трусости, в схватке с которой он так долго пасовал.

Во дворе ждала его машина: посудина, которую он ненавидел всей душой. Абсолютно бессмысленная вещь, призванная доставить задницу Капрана из точки А в точку Б, из дома - в офис и из офиса - домой. Следить за техническим состоянием железного друга у Капрана не было никакого желания. Он никогда не чувствовал в себе задатки автомеханика, а устройство машины было для него запертым сундуком, ключ к которому он даже не пытался найти. Значит, не оставалось никаких причин оставлять этот хлам. Вооружившись дорогущим айфоном, Капран вышел в сеть, разместил объявление о продаже автомобиля, прикрепил несколько фотографий, и, что самое главное, указал очень низкую цену и пометку "срочно". Следом, не раздумывая, выставил на продажу свой модный гаджет - новенький айфон, с креативным чехлом и матовой пленкой на экране. Как и с машиной, Капран оценил бесполезный аппарат по минимальной стоимости, и ему было плевать, что от подобных сделок он останется в глубочайшем минусе. Вещи отягощали существование, обременяя обязательствами. Изначально их покупают, дабы восполнить свои потребности и утолить прихоти, но, в итоге, кончается тем, что человек утоляет прихоти вещей, а не наоборот. Капран хотел скорее избавиться от бесполезного имущества. Это была добровольная депривация. Когда он приобретал это барахло, им двигал слепой консюмеризм, а сам он, попавшись в ловушку рекламы и маркетинга, был жертвой компульсивного потребительства. Однако, теперь река пошла вспять. Размещенные им объявления быстро нашли спрос. Оба лота, благодаря низкой цене, ушли с молотка спустя несколько часов. Впервые скоростной мобильный интернет Капрану действительно понадобился для дела.

После продажи псевдополезной никчемщины банковский счет Капрана заметно прибавил в весе, что открывало некоторый простор для его дальнейших действий. С работой он распрощался, значит, было необходимо искать источник заработка, но возвращаться в офис Капран не намеревался. Если разобраться, вокруг человека, ищущего работу витают целые мириады вариантов, однако, это именно то, чего всегда страшился Капран - перемен, которые неизбежно приведут к неопределенности. А неопределенность, в свою очередь, всегда являлась беспроигрышной отговоркой, под корень уничтожающей любые его идеи и начинания и удерживающей его в состоянии безвольного растения. Однако, шахматная партия против собственных малодушных привычек была разыграна, и Капран уже повел ферзя в атаку.

Размышляя о новой работе, Капран сосредоточился на своих желаниях, которые совпадали с его возможностями. Он понимал, что в жизни между этими понятиями никогда не получится идеальной пропорции, но это не столь критично, главное - понять, что тебе по-настоящему нравится. Однако, в подобном мозговом штурме зацепиться хотя бы за толику информации о собственных предпочтениях оказывается чертовски трудно, так как после затяжного плавания по течению, когда регулярно, из года в год, делаешь то, что якобы должен, вместо того, что действительно хочешь, практически полностью атрофируется возможность самостоятельно расставлять жизненные приоритеты и обозначать для себя истинные желания и ценности, а убеждение, будто ни что не способно вызвать неподдельного увлечения, сильно крепчает. Тщательно прокручивая свою жизнь в ретроспективе, Капран искал бесследно утраченные интересы, и в его случае поиски закончились быстро. С самого детства он испытывал тягу к языкам. Возможность контактировать с людьми другой национальности без каких-либо преград в общении всегда занимала его. Язык не подвластен кризису, моде или финансовой бирже, он обречен на жизнь, пока жив народ, говорящий на нем, а значит, с деловой точки зрения иностранный язык в долгосрочной перспективе представлял собой выгодное вложение сил и средств. В свое время Капран знал английский, вполне понятно изъяснялся на французском, владел испанским на базовом уровне. Он даже начинал учить китайский язык и с завидной усидчивостью корпел над освоением арабской письменности, однако, так и не сумев найти применение этим навыкам, благополучно забыл большую часть своих знаний за их ненадобностью. Но теперь, наконец, Капран нащупал точку опоры. Волна азарта захлестнула его. Упустив возможность однажды, он твердо решил не повторять подобных ошибок. Капран обрисовал для себя цель: восстановить утраченные знания и задействовать их, реализовывая свой потенциал. Баталия его шахматной партии разгоралась не на шутку. Капран пустил в ход весомые козыри. Мощные ладьи устремились вслед за ферзем рушить привычный статус-кво.

В погоне за растерянными навыками Капран отправился в чертоги неиссякаемых знаний, заточенных на бумаге, в обитель мощнейшего интеллекта, таящегося под книжным переплетом, в информативный элизиум для жаждущего ума - в книжный магазин. И оказавшись посреди тысяч полок, битком забитых книгами, он был пристыжен. Капран чувствовал себя униженным и растоптанным. Эта исполинская глыба информации всегда была у него под рукой, а он так и не удосужился взять хотя бы камешек с этой горы. Книги смотрели на него с укором, насмешливо, с легкой заносчивостью, как аристократ смотрит на неотесанную шпану, и Капран, давно зачахнувший и всерьез отупевший, и в правду, был им не ровня. Но его ничуть не смущало их превосходство, он был готов начать с нуля. Как маленький голодный мальчуган с улиц, что наметил себе путь через тернии до самых звезд, Капран выдвинулся в крестовый поход к своей мечте. Он выбрал несколько самоучителей по английскому для продвинутых, учебник по французскому и испанскому, пару книжек по грамматике и расширению словарного запаса. Наткнулся на полезное пособие для изучающих иностранные языки, о котором слышал много положительных отзывов - взял и его. Капран взял бы еще несколько сборников, но руки были уже заняты. Он вернулся на кассу и взял для удобства корзину. Однако, чем дальше он удалялся вглубь чащи из книжных полок, тем больше увеличивалось содержимое его корзины, и вскоре складывать книги оказалось некуда. Тогда он бросил корзину и вышел из книжного. Решив не тратиться на приобретение огромной библиотеки, он зашел в магазин цифровой техники и купил электронную книгу. Устройство не занимало много места, объема памяти там хватило бы на миллиард книг, а от черно-белого экрана не устают глаза, одним словом, Капран посчитал эту покупку дельным и нужным приобретением. Он составил огромный список книг и решил, что скачает и зальет их на новый гаджет сразу же по приходу домой. Ровно в тот час, когда Капран твердо решил придать своему посредственному существованию смысл, он заложил прочный фундамент новой жизни, теперь же, на крепкой бетонной основе, он начал выстраивать первый ярус будущего дома.

В Капране заиграла жизнь. Ключ с пресной водой проломил земной наст, в безжизненной пустыне, наконец, появилась вода, и вскоре посреди бесконечных песков и засухи образовался благоухающий оазис. Ему требовались перемены, и любая вещь из прошлого являлась фетишем, от которого Капран хотел избавиться, чтобы идти вперед. Поэтому в недорогом магазине одежды, не обращая внимания на лейблы и вычурность материала, Капран полностью сменил свой туалет. Он купил бежевые классические брюки, такого же цвета ботинки, черную водолазку и черную футболку. Старые разношенные вещи отправились гнить в мусорку, Капран выбросил их не задумываясь. Его новый стиль был неброским и без излишеств, но подобран со вкусом, весьма аскетичен, но с деловой ноткой. Капран, как змея, сбросил с себя старую кожу, и впервые за долгие годы ему нравилось своё отражение в зеркале, так как глаза, в которые он смотрел, источали невероятную энергию и уверенность. Границы прежних горизонтов пали. Любая задача была Капрану под силу. Весь мир играл по его правилам. Жизнь обрела именно тот яркий оттенок, о котором Капран читал в книгах про отважных свершителей, которые с филигранностью дрессировщика подчиняли себе вселенную, своими упорством и несгибаемой волей заставляя материю прогибаться под себя. Капран стал дирижером своей судьбы, и был волен создавать любую мелодию. Он вспомнил, что когда-то давно слышал про вакансии учителей английского языка в странах Латинской Америки и Азии, и подумал, что идея сменить место жительства на более приближенное к океану выглядит более, чем привлекательной. Оставалось только заточить разум, как острие боевого клинка, подтвердить свою квалификацию, сдать несколько международных экзаменов и открыть ногой доселе запертые двери. Постигать одновременно несколько языков, заставляя мозг анализировать многопоточную информацию, для Капрана сущие пустяки, и он знал это. В юности, если дело того требовало, он без проблем распылялся на несколько задач сразу, и, с изрядной долей энтузиазма и интереса, с успехом справлялся с каждой. Но это было в юности, а потом, конечно, его мозг заржавел и обленился, причем настолько, что даже обыкновенные обязанности банковского клерка он выполнял с большим трудом, вечно отвлекаясь на посторонние вещи и страдая старческой забывчивостью. Но когда игра действительно стоила свеч, напрягать извилины для него - одно удовольствие. Подумав о смене места жительства, Капран решил, что если во время работы в другой стране тщательно изучит местный рынок услуг, то вполне может организовать там свой собственный бизнес. Его голова начала раскалываться от идей и планов по их реализации, а ощущение предстоящей битвы за место под солнцем в этой жизни будоражило кровь. Капран шел по улице, опьяненный собственной силой. Он, как атомный реактор, вырабатывал сверхэнергию, и всё окружающее его тут же преображалось.

Поставив ногу на первую ступеньку длинной каменной лестницы, ведущей к городскому парку, Капран вдруг оступился и кубарем полетел вниз. Мир закрутился у него перед глазами. Холодный камень довольно неприветливо и безрадостно касался его тела. Он собрал двадцать с лишним ступеней прежде, чем остановиться. Но, как ни в чем не бывало, самостоятельно встал, отряхнулся и осмотрел себя. Было, конечно, больно, но падение с лестницы Капран всегда представлял себя случайностью с куда более неприятными последствиями. Даже ссадин не осталось. Неподалеку на лавочке сидела девушка. Она читала книгу, но теперь отвлеклась, смотрела на Капрана и улыбалась. Капран, с завидным артистизмом, изобразил пару движений руками, присел несколько раз и наигранно потянулся, будто заканчивает зарядку. Он посмотрел на незнакомку, указал рукой на лестницу позади себя и сказал: "Это вместо утренней пробежки, всегда так делаю. Разок скатился, размял суставы, и твой день уже удался". Дама захихикала. Капран подошел к ней и присел рядом.

"Вы в порядке?" - вежливо спросила она, но Капран замешкал с ответом. Его словно ударили шокером, он был сражен обворожительной красотой собеседницы. Капран смотрел на девушку всего секунду, но ему показалось, что он успел утонуть в бездонной глубине её зеленых глаз.

"Совершенно не почувствовал боли. Только самую малость" - ответил Капран, разглядывая роскошные волосы девушки, которые ниспадали на её хрупкие воздушные плечи.

"Я бы удивилась, если бы почувствовал", - сказала она, непринужденно рассмеявшись, словно это была удачная шутка. Капран, приличия ради, натянул ухмылку, но остался в растерянности.

К чему она это сказала? Девушка вернулась к чтению, оставив Капрана в одиночку разбираться с этим. Конечно, её великолепие было достойно самых нежных эпитетов, а грациозный женственный стан запросто мог завладеть любой мужской душой, навеки став предметом восхищения и обожания, и её улыбка - когда уголки тонких изящных губ плавно растекались по ангельскому личику, образовывая умилительные ямочки на щеках - её улыбка с мастерством кудесника заставила бы отдаться любви к этой девушке полностью и без остатка. Однако, столь простые, но непонятные слова, и её, казалось бы добрый, но такой чужеродный смех вдруг стал кирпичной стеной между эмоциями Капрана и его рассудком - препятствием, которое он не смог обойти.

"А что, я не могу чувствовать боли?" - спросил он с опаской в голосе, которую умело замаскировал под легкую иронию.

Девушка лишь засмеялась, не отрываясь от книги. Мимо проходил мужчина в деловом костюме. "Красиво полетел! Не ушибся?", - вдруг сказал он и засмеялся. Девушка поддержала шутку хихиканьем. Конечно, это был не злой смех, без нот сарказма, скорее - снисходительный, с нотками сочувствия, так смеются над человеком, который идет по улице, забыв снять бахилы с обуви. И хотя улыбка по-прежнему озаряла лицо Капрана, его внутренняя оборона трещала по швам он растущего замешательства. Мужчина в костюмчике выглядел чрезвычайно приветливо, и было очевидно, что подшучивать над Капраном не входило в его планы. Незнакомец остановился около лавочки.

"Что это значит?" - насмешливо спросил Капран, не выдавая серьезности в голосе. Мужчина украдкой посмотрел на сидевшую рядом с Капраном девушку. Они встретились взглядом, и она сделала легкое движение головой, мол, "угу, да" и снова погрузилась в мир печатных букв.

"У тебя есть паспорт, дружище?" - нарушая повисшую в воздухе паузу, спросил мужчина.

"Да" - ответил Капран, пробегаясь руками по карманам брюк. - "Вот он."

И Капран полез в карман. Причин не доверять незнакомцу не было, и хотя такую просьбу тривиальной вряд ли назовешь, Капран не увидел в этом ничего криминального. Мужчина в костюмчике открыл изящный кожаный дипломат и взял из его глубин свой паспорт. "Смотри" - сказал он, - "интересная вещь".

Капран даже не сразу заметил, что девушка отвлеклась от чтения и достала из сумочки свой документ. Она открыла его на первой странице и показала Капрану. Это был обычный паспорт гражданина. Вот только вместо фотографии лица было вклеено другое изображение. Капран присмотрелся. Он увидел очертания спинок двух сидений, с кипельно белыми чехлами на подголовниках. Мужчина продемонстрировал свой паспорт, поднеся его к глазам Капрана. На фотографии какое-то темное помещение, напоминающее подъезд в многоквартирном доме, повсюду валяется мусор и пустые бутылки.

"Что это" - выдавил из себя Капран. Девушка не ответила, лишь улыбнулась и снова уткнулась в книжку. Мужчина вместо ответа задал встречный вопрос:

"Покажи свой" - и склонился над Капраном. Капран мешкал, перебирая в голове возможные объяснения увиденного и пытаясь определить, в чем же тут подвох. Но никакого подвоха здесь не было. Раскрыв свой паспорт, Капран взвыл от ужаса.

"Что это?!!" - истошно закричал он, бросив паспорт на землю, словно ядовитую змею. Мир для него пошатнулся, расколовшись пополам, а по телу прошла зудящая дрожь. "Что это?!!" - он орал не своим голосом, срывая глотку и надрывая грудь, и этот вопль горя и безнадежности, как призрачный фатум, эхом раздавался в его ушах.

Мужчина неспешно подобрал брошенный Капраном документ и посмотрел на первую страницу. На фотографии были окровавленные руки с разрезанными венами и одно лезвие, одиноко лежащее на полу.

Мужчина улыбнулся и ответил: "Здесь изображено последнее, что человек видел перед смертью".